[@Менеджер сайта]

“Бензин и девки!” – улыбается старичок, потянув носом. Мы идем к такси – “Москвичу” 1982 года. “Что, простите?” – удивляюсь я. “Бензин и девки, разве не чуешь? – отвечает он. – Неповторимый запах Кубы”.

Спустя полвека после революции древнее ремесло по-прежнему в расцвете. Но мне, увы, нужно нечто более редкое, колоритное и дорогое – машины.

Не нужно быть гиком, чтобы ценить кубинские раритеты. Здания будто законсервировали в момент торжества народной революции. Люди попали во временной вакуум, отрезанные от мира американским эмбарго. А вот машины... Какие же здесь машины! По Кубе ездит как минимум полвека истории автопрома.



В обклеенные коричневым скотчем окна такси я наблюдаю хронику прошлого. Chevrolet Impala 1952, ярко-зеленый Pontiac 1956, DeSoto 1956, кабриолет Oldsmobile 1952, Cadillac Continental с глянцевыми боками. Диктатор Фульхенсио Батиста был свергнут Фиделем и его веселыми марксистами в 59-м, но автомобили, на которых ездил его мафиозный капитализм, все еще бегают.

Когда Кастро встал у руля, тут же начали появляться новинки. Таксисты до сих пор ездят на “Ладах”, “Москвичах” и “Волгах” семидесятых годов. Я заметил Polskis, древний польский эквивалент Fiat, но без родных деталей. Эти реликты бывшего Восточного блока работают на ядовитой бурде архаичного топлива, а их вонючий выхлоп разит нищетой. И динозаврами.



Рассматривая город, скользя взглядом по дорожным рытвинам, бродячим кошкам и судачащим за сигариллой мамашам, я замечаю первые очертания современности. Сначала китайские Geely, Chery, Saic Wuling, Zhongxing и Great Wall. А дальше из-за угла потянуло империалистической гнилью. Audi A4! BMW 5-Series! Ходят слухи, что кто-то (никто не знает или не хочет говорить, кто) ездит на Bentley Continental. Bentley на Кубе! Que pasa?

Все меняется. Многие годы Куба жила за счет собратьев по идеологии. Сначала это был СССР. Теперь – Венесуэла. Ежегодно они поставляют нефти на $5 млрд в обмен на медицинские товары и военную поддержку. Но экономика Венесуэлы вянет, и никто не знает, сколько еще продержится этот договор. Поэтому, чтобы поддержать экономику, старая гвардия неохотно идет на реформы.


Кубинская команда “Формулы-1” на пит-стопе. Ребята просто немного перестарались



Теперь кубинцы занимаются продажей товаров и услуг, которые раньше строго контролировало государство, и могут стать (только тс-с-с!) капиталистами. Древний сарай “Москвич”, на котором я еду, яркий тому пример.

Водитель Хорхе Ариас купил его за $20 000 и стал одним из первых представителей новой породы предпринимателей. “Раньше правительство решало, какие машины ввозить, кому их покупать и кому на них ездить. Если ты был партийным чиновником или важным человеком – врачом или учителем, спортсменом или музыкантом – ты мог купить машину. Все остальные – нет”.

Но теперь и простые кубинцы могут покупать и продавать автомобили “без разрешения властей”. Так говорит Рауль Кастро, младший брат Фиделя и нынешний президент. Ариасу 36 лет, и он не собирается упускать шанс. “Я был химиком в министерстве сельского хозяйства, но извозом я заработаю больше. Поэтому занял и купил эту машину. И работаю таксистом”.



Ариас не одинок. Местное ведомство фиксирует 10 000 сделок в месяц. Это огромная цифра, если учесть, что на Кубе всего 600 000 автомобилей, а деньги на покупку есть у микроскопического -процента от 11-миллионного населения острова.

Рынок пухнет так быстро, что в ветхие офисы Cubisima (сайта автомобильных объявлений) тянется длинный хвост. “С каждым днем все больше людей хотят купить или продать”, – сообщает менеджер сайта Мейлин Агилар. Она забивает новые предложения в громоздкий компьютер, работающий с Windows 95.

На сайте красуются логотипы популярных марок. Возглавляет список Lada. “Она лучшая, потому что на нее можно достать запчасти”, – объясняет Агилар. Прокручиваем вниз и находим давно вымершие марки вроде Hillman.



И все бы ничего, если бы на рынке не действовали сложные, подчас бредовые правила. Например, продавать и покупать можно только подержанный хлам. Лицензию на новые машины держит государство. BMW и Audi семейства Кастро, которые возят богатых туристов и высший эшелон, покупаются правительством напрямую, за твердую валюту. Непонятно только, что с новыми китайцами – тоже за валюту или за разрешение китайским компаниям искать нефть в прибрежной зоне? Во Флоридском проливе, например, нашли месторождения.

Поскольку новые машины покупать запрещено, ни одна из мировых компаний, ушедших с Кубы десятки лет тому назад, не планирует возвращаться. “Мы хотели бы импортировать из Мексики, – говорит руководитель южно-американского отделения крупного концерна, – но реформы еще недостаточно глубоки. Нет гарантии, что государство не национализирует наши филиалы, как уже бывало. Лет через двадцать будет видно”.



Хотя покупка/продажа и разрешена властями, торговать машинами нельзя. Канадец с армянскими корнями, который приехал жить на Кубу, испытал это на своей шкуре. Саркис Якубян создал компанию, импортирующую седаны Hyundai. Сотрудники госбезопасности нагрянули к нему в офис, повязали и отправили в Вилья-Мариста, известную тюрьму Гаваны.

Более того, прожив годы в страхе, что государство возьмется проверять их доходы, простые кубинцы делают все, чтобы их не заподозрили в торговле. Когда встречаешься с продавцами, они называют только имя. Автомобили проходят не под маркой или моделью, а под именем продавца. Спросите, какая модель продается, и услышите одно и то же: “машина Марии” или “тачка Хосе”.

Поначалу это удивляет. А потом уже бесит, потому как узнать, что это за машина, можно только при встрече с Марией или Хосе, которые вначале будут долго тебя оценивать. Только поняв, что ты не из госбезопасности, они отворят -ветхий гараж и покажут драгоценный рыдван.

Что ж, посмотрим, что тут продают.


Братья в законе

Рауль Кастро 46 лет играл вторую скрипку при Фиделе и наконец в *2011-м стал президентом. Он – строитель кубинского капитализма



На площади Оружия в киосках пусто. Но в темном углу я натыкаюсь на Йохана Диаса. Ему 48 лет, но на вид он гораздо старше. Руки иссохли, как листья табака.

Диас свято верит, что правительство узаконит торговлю, поэтому охотно раскрывается. Он достает из кармана учебник и показывает фотографию. На ней не что иное, как автомобильный Франкенштейн. Автомобиль стоит неподалеку, и я соглашаюсь на него взглянуть.

Кузов – Austin Healey Sprite годов шестидесятых. Мотор от ВАЗ-2104. Окна от Opel, тормоза – от старого Audi Quattro, а сиденья-ковши – из ТТ. Трансмиссия Seat, приборы – Daewoo, а руль – поддельный Sparco на валу от автобуса. Крылья тоже от Lada, а шлепнутая на капот эмблема гласит, что это... ну, конечно, Ferrari.

Но больше всего мне понравились фары. Они от Chevrolet. Но не светят. А светит (точнее, делает вид) фонарь, присобаченный на спинку пассажирского сиденья и подключенный к прикуривателю.



Бутылка с коктейлем Молотова, на передней панели? Это система питания по-кубински


“Таких на Кубе много, – будто оправдывается Диас. – После революции найти запчасти было невозможно. Поэтому мы собирали с миру по нитке”. Не только детали, но и расходники. “Вместо тормозной жидкости заливали шампунь. Поршневые кольца нарезали из железных труб. Кока-колой отмачивали прикипевшие болты. Кузова красили губкой и полировали зубным порошком. Это мы называем сервисом по-кубински”.

А как он едет, этот Austin Healey-Lada-Seat-Audi-Chevrolet-Daewoo-Ferrari? “Тут нужен подход”, – отвечает Диас. “Крайне опасно”, – понимаем мы. Когда в 90-х треснул СССР, кубинская экономика вошла в пике. Топливо стало таким дефицитом, что хранить его в баке было опасно – сливали подчистую. Поэтому владельцы вешали на зеркало заднего вида пластиковую бутылку и проводили шланг к мотору. Автомобиль Диаса как раз такой спецификации.

Об управляемости как таковой говорить не приходится. Автомобиль дергается и маневрирует непредсказуемо. Ходовую ведет в одну сторону, а кузов кренится в другую. На прямой. На виражах кажется, что колеса вот-вот отвалятся и нам придется перебирать ногами, как в семейном авто Флинтстоунов. Выхлопная труба грохочет, словно петарда, взорвавшаяся в баке для перегонки рома. Вот он, настоящий кубинский автомобиль!


Кубинские фигурки на капот. Не “Дух экстаза”, конечно, но “дух чего-?то, что может пронзить зазевавшегося пешехода”



“А вот и фривей”, – гордо сообщает Диас, когда из Гаваны мы выезжаем на Варадеро. Варадеро – курорт, островок белого песка и белых туристов, потягивающих мохито и скупающих футболки с Че Геварой.

“Фривей” – смелое, наполненное смыслом слово, пришедшее из страны, где стоит только сесть за руль – и ты свободен. На Кубе свободы нет. Или есть? Дорога перед нами свободна от недостатков, привычных в стране развитого капитализма. Ни разделительной полосы, ни шлагбаумов платных участков, ни лимитов, ни спид-камер, ни патруля в засаде, ни разметки, ни знаков, ни освещения. И кроме редкого, пыхтящего из последних сил трактора, она свободна от машин. У меня развязаны руки, так что я прибавляю скорость и ползу мимо неунывающих автостопщиков.

Все шло отлично, пока мы не остановились. Нет, не по нужде. Мы просто встали, задергавшись, у старого забора с антикапиталистическим слоганом. Я забыл про уровень топлива в бутылке!


Одна рука на руле, другая – в окне. На капоте бутыль с огнеопасной жидкостью. Вот как мы тут ездим, чувак



“А где тут у вас заправка?” – спрашиваю я. “Она не нужна, пошли со мной”, – отвечает Диас, снимает бутылку с зеркала и идет в пампасы. Солнце палит так, что потеют даже кости. Слава Богу, вскоре мы приходим к деревне.

“Газолина?” – спрашивает Диас у старого крестьянина, который так долго трудился в табачных грядках, что лицо стало напоминать имбирный корень. “Сколько надо?” – спрашивает он деловито, как будто это обычное дело. Оказывается, так и есть.

Как и все мы, кубинцы не любят платить за бензин. Поэтому они его воруют, сливают из баков государственных автобусов и грузовиков. Потом продают его таким, как мы с Диасом, по шесть песо за литр. А на колонке литр стоит 28 песо.

Расставшись с деньгами, возвращаемся в Гавану, на этот раз по Малекону – городской набережной, где во время практики на Гран-при Гаваны в 1958 году ездил Фанхио. Тогда его ненадолго взяли в плен повстанцы, которые через год свергли Батисту.



“А сколько хочешь за машину?” – спрашиваю я, когда мы с лязгом вкатываемся на бурлящую, благородно ветшающую площадь Оружия. “$25 000”, – отвечает он. На Кубе это хорошая цена. Машины до сих пор настолько редки, что некоторые стоят больше, чем дом. Но для меня дороговато. Я вручаю эту швейную машинку продавцу и, поймав “Ладу”, еду в отель.

Я за рулем почти 40 лет. Чем только не рулил. Большинство автомобилей я уже и не помню. Но я никогда не забуду непредсказуемый, потерянный во времени, но притом пленительный автомобиль, на котором я ездил летним днем по Гаване. И если я когда-нибудь передумаю и захочу купить тот странный Austin Healey-Lada-Seat-Audi-Chevrolet-Daewoo-Ferrari, то уверен, он будет меня ждать, когда я вернусь в эту самую необычную страну на свете.

ТЕКСТ: ДЖОН АРЛИДЖ / ФОТО: ЧАРЛИ ТЕРНЕР



Перейти на сайт TopGearRussia